| |||
|
Всё-таки информационные поля существуют!
В доказательство предлагаем Вашему вниманию статью американского публициста Александра Корниловского (Коммика): |
| Демократия как она есть, или Метод Монте-Карло в демократии |
|
Дается попытка рассмотрения демократии без привязки к существующим догматическим системам. Предлагается оптимальный вариант демократии, имеющий аналоги в прошлом и в современности, но ни разу не реализованный как форма государственного правления.
БЛЕСК И НИЩЕТА ДЕМОКРАТИИ Я не буду начинать с определения «демократии», хотя, казалось бы, именно с этого должен начинаться текст, имитирующий жанр научной статьи. Честно говоря, я и не уверен, что существует строгое непротиворечивое определение этого понятия. (Возможно, оно появится в конце этой статьи.) Дело в том, что слово «демократия» является, пожалуй, наиболее мощным орудием в арсенале демагога любой политической ориентации и любого окраса. Ни одно слово, наверное, не было так привлекательно людям и в то же время не использовалось столь эффективно против интересов этих самых людей. Именно всеобщая привлекательность этого слова и позволяет, скажем, американской пропагандистской машине использовать его в контексте «демократия -- такая же безусловная не нуждающаяся в обосновании благодать, как возможность дышать и передвигаться» без малейшей рефлексии (впрочем, рефлексия американцам вообще не присуща). Попросту говоря, в западном мире принято считать, что высказывание «демократия -- наилучший политический строй» является аксиомой, не нуждающейся в доказательствах и применимой в равной мере и к ковбоям Дикого Запада, и к аляскинским эскимосам, и к афганским декханам, и к индонезийским папуасам. Между тем, если вдуматься, можно понять, что люди разных цивилизаций воспринимают это слово по разному, даже если при встрече они радостно соглашаются: «Да, демократия -- это хорошо!» Например, для американца с его индивидуализмом одинокого бродячего хищника демократия есть, во-первых, свидетельство о том, что ОН ТОЖЕ принимает участие в решении, во-вторых, что ЕГО ЛИЧНЫЕ ИНТЕРЕСЫ будут учтены и, в-третьих, для него это вариант оформления перемирия в борьбе всех против всех, подобный Вестфальскому мирному договору 1648 года, явившемуся пониманием того, что, хотя концепция «права сильного» и заманчива, но всегда чревата пролитием собственной крови. Совсем по-иному видят демократию русские: для них это общее правление от имени всех во имя ОБЩЕГО БЛАГА. Надо ли удивляться, что разные народы ждут от демократии разного, и одни из них влюбляются в нее без оглядки, а другие пребывают в непрестанном недоумении. Что же привлекательного в слове «демократия»? Буквальное значение: «Власть над народом, осуществляемая самим народом». В более общей форме: власть над субъектом осуществляется самим субъектом –- а ведь это свобода, черт возьми! Почему все –- от трехлетнего ребенка до Рональда Рейгана –- любят свободу, объяснять никому не нужно. Однако, когда пытаются конкретизировать, что именно означает «власть народа», все определения демократии сводят к процедурным вопросам: «демократическая власть осуществляется путем прямых, равных, тайных и blah blah blah». Ну хорошо, она так осуществляется, но откуда следует, что слова «власть народа» лучше всего подходят для описания того, что получается в результате этого осуществления? В общем, совершенно не очевидно, что во всех странах канонической западной буржуазной демократии действительно уместно говорить о власти народа. Проблема с властью народа состоит в том, что каждый представитель этого народа имеет собственное представление о том, как этой властью следует распорядиться. Представим себе, что одна четверть всего народа хочет, чтобы флаг страны был красным, вторая четверть –- коричневым, третья –- звездно-полосатым с маленьким двуглавым орлом в левом верхнем углу, а четвертая –- серо-буро-малиновым. Современные демократические системы имеют механизмы для разрешения этого противоречия, и в результате должным образом проведенного многоэтапного голосования какой-то из этих четырех флагов будет утвержден, но при этом три четверти населения будут гарантированно разочарованы и едва ли согласятся, что этот выбор явился в результате осуществления власти народа. Кстати, подобная ситуация произошла в США на выборах 2000 года, и бушевцам, вероятно, кажется, что действительно осуществилась воля народа, в то время как другая половина населения –- горовцы –- вероятно, полагают, что сейчас Штатами правит антинародная власть. Ну да ладно, оставим эти крайности. На самом деле, очень часто приходится решать вопросы, по которым у подавляющего большинства народа существует твердое и отчетливое мнение. Например: «Хорошо бы налоги урезать вдвое или вообще отменить» (покажите мне американца, который не хотел бы уменьшения налогов), или «Хорошо бы развалить бездушного монополиста – единую энергетическую систему, и разделить ее между всеми поровну», или «Хорошо бы отменить призыв в армию и перейти на наемную армию». Однако, первый случай может привести к краху образования, здравоохранения и путей сообщения, что большинство антиналоговых энтузиастов очень быстро и болезненно почувствует на собственной шкуре. Второй случай был недавно испытан в США: в результате отмены регулирования энергетики США (отказа правительства от контроля за ценами) свободный конкурентный рынок США вздул цены на электроэнергию в несколько раз при том, что отказывался обслуживать отдельные регионы, так что Калифорния лето 2000 года жила в режиме веерных отключений, как какая-нибудь страна третьего мира вроде России. Если же говорить о наемной армии, то она хороша только в условиях непыльных заморских авантюр для обслуживания систем высокоточного, а главное, дальнодействующего оружия; в случае же угрозы стране, подобной такой угрозе СССР в 1941 году, при изрядной вероятности оказаться с продырявленной шкурой, а то и вовсе лишиться жизни, наемная армия будет не более надежна, чем батальон домработниц-пенсионерок. Итак, мало того, что технически приблизиться к идеалу «власть народа» очень трудно, так еще и можно закономерно ожидать, что эта власть народа будет принимать далеко не мудрые, а часто и откровенно глупые решения. Другими словами, уповать на власть народа как на идеальную власть не приходится – она будет, в лучшем случае, лишь посредственной. При том, что авторитарный режим, при соответствующих личных качествах диктатора (диктаторов), может обеспечить народу жизнь, намного более приятную (в его собственном, народном, смысле), чем демократия, –- к сожалению, при отсутствии соответствующих качеств, эта народная жизнь может оказаться совершенно ужасной. Учитывая все то презрение, которое испытывали к демократии многие великие мыслители (презрение, надо заметить, вполне заслуженное), существует сильный аргумент в пользу демократии: этот режим звезд с неба никогда хватать не будет, но, по крайней мере, он вряд даст государству опуститься в бездну государственного террора против собственных подданых. ДЕМОКРАТИЯ ТАК ДЕМОКРАТИЯ... Итак, за неимением лучшей для народа альтернативы, гарантирующей ему большую безопасность, рассмотрим вопрос о том, как можно попытаться превратить демократию из гадкого утенка пусть и не в прекрасного лебедя, но, хотя бы, в добротного, в меру жирного гуся. Существующие демократические системы представляют интересы народа лишь в той минимальной мере, которая нужна, чтобы народ не взбунтовался. Львиная же доля усилий демократических правительств тратится на балансирование между наиболее полным удовлетворением все нарастающих потребностей правящей элиты и приемлемой стабильностью. Почему же выборы всегда выигрывают ставленники этой правящей элиты, и никогда – радетели за благо простого народа? Вероятно, дело в существующих механизмах функционирования демократии. Сейчас эти механизмы функционируют по принципу свободного рынка: на рынок выставлена власть, и народ отдает свои голоса – ваучеры власти – в обмен на что? Смешно сказать: в обмен на обещания кандидатов в правители. Получается довольно глупая картинка: побеждает тот, чьи обещания понравятся больше. Заметим, что нет никаких оснований ожидать какой-либо корреляции между обещаниями претендента и его дальнейшей деятельностью на высоком посту. Более того, независимо от этой деятельности, он всегда будет располагать средствами представить эту деятельность именно так, чтобы она КАЗАЛАСЬ осуществлением данных обещаний. Если это будет очень уж затруднительно, он всегда сможет представить выглядящие убедительными причины того, что, в силу неблагоприятных таких-то и таких-то условий, он свои обещания выполнить не может. Претенденты на выборах, за которых голосуют избиратели, называются «политиками». И одна из проблем состоит в том, что почти всегда политики –- профессиональные борцы за власть, и это все, что они умеют делать: добывать власть для себя. А наилучший и кратчайший путь к этой цели –- заручиться политической, пропагандистской и финансовой поддержкой сильных мира сего. В результате политик получает то, к чему стремится -– свой портфель в правительстве или свое кресло в высоком кабинете, а сильный мира сего –- возможность проводить политику в своих личных интересах через посредство своего питомца во власти. Можно ли избежать того, чтобы в числе претендентов были не только те, кто хотят власти, но и те, кто хотят чего-то более благородного? Другими словами, можно ли сделать так, чтобы выбор избирателя не ограничивался только политиками как профессиональными борцами за власть? Можно, но об этом ниже. Рассмотрим же пока нынешнюю ситуацию с возможностью выбирать только между политиками. Собственно, именно наблюдение за некоторыми политиками, борющимися за пост губернатора Калифорнии на предстоящих выборах в этом штате, и натолкнуло меня на мысль написать эту статью. Итак, в соответствии со свободой слова, которая, говоря откровенно, доступна, главным образом, только политикам же, три главных претендента на пост губернатора выпускают коротенькие, на несколько минут, рекламные ролики. В этих роликах в первой части говорится, каким нехорошим человеком является ближайший конкурент, как он не соблюдал обещания, колебался вместе с линией партии и злоупотреблял властью. Во второй части говорится, что сам кандидат, представляющий ролик, будет полной противоположностью бесчестному сопернику. Да, все честно: можно просмотреть ролики каждого из трех. Вопрос только в том, что из всех трех по крайней мере один врет, говоря: «Я хороший, а они все – плохие». Как же может обыватель определить, кто не врет, или, по крайней мере, кто врет меньше всех, и сделать осмысленный выбор? При том, что этот выбор уже изначально искусственно очень ограничен этими тремя людьми, которые взялись не откуда-нибудь, а из той же правящей номенклатуры, имеет смысл задуматься: как выбрать лучшего ХОТЯ БЫ ИЗ ЭТИХ ТРЕХ? Разумеется, было бы глупо верить им на слово. Наверное, нужно прибегнуть к каким-то дополнительным источникам информации: проследить, чем занимались претенденты в течение всей своей жизни, действительно ли были замечены в злоупотреблениях, случалось ли им совершать благородные поступки, в какой мере их истинные политические воззрения коррелируют с вашими, и т.д. И все это не так просто, поскольку и документы, и газеты отнюдь не гарантированно говорят правду, так как пишутся людьми, имеющими свои собственные интересы, с одним из главных –- заботой о собственной шкуре. Следовательно, надо уметь понимать все намеки, недомолвки, все ньюансы преподнесения информации, одним словом, надо очень хорошо понимать политический и экономический контекст не только в настоящем, но и лет на 40 назад в прошлом. А чтобы понимать этот контекст, надо постоянно, всю жизнь, за ним следить. В общем, чтобы сделать осмысленный выбор, человек сам должен быть профессиональным политическим обозревателем –- не обязательно обозревателем для других, но, хотя бы, для самого себя. Выбирая из профессиональных политиков, нужно самому быть профессиональным избирателем на полный рабочий день, что абсурдно. Таким образом, выбор, который сделает обыватель, будет в лучшем случае полностью случаен. В худшем случае он может клюнуть на более ловкого и, возможно, самого подлого интригана. В своем оригинальном виде –- как она существовала в древнегреческих полисах, демократия отнюдь не была столь абсурдна, поскольку, во-первых, там не было профессиональных политиков, во-вторых, все друг друга знали лично, и для наблюдения за претендентом на выборах не нужно было сидеть в библиотеке и перебирать пожелтевшие страницы газет –- достаточно было перекинуться с ним парой слов на рынке или увидеть его в бою. Это была демократия в большой семье, где все друг друга ПОНЕВОЛЕ хорошо знают. Какие заключения могут быть сделаны к этому моменту? 1. Очень не желательно выбирать того, кто очень хочет быть избранным. Можно ожидать больше пользы от того, кто рассматривает выборную должность как нежеланное бремя, а не как предмет вожделения. 2. Избиратель должен быть профессиональным: он должен полноценно и напряженно изучать кандидатов в течение длительного времени. Из пункта 1 следует, что демократия должна избегать профессиональных политиков (как это было в Древней Греции). Из пункта 2 следует, что невозможно сделать так, чтобы каждый представитель многомиллионного народа был ИЗБИРАТЕЛЕМ (это имело смысл только в Древней Греции, в маленьких полисах), так как кто-то должен и хлеб растить, и сталь варить. У высококачественного избирателя на это просто нет времени. «Какая же демократия без ВСЕОБЩЕГО избирательного права?», – возмутится читатель. Хорошо бы, конечно, иметь всеобщее избирательное право, но мы не можем осилить являться и профессионалами в своей области, и профессиональными избирателями. Как нам приблизиться к оптимуму, не превращаясь всем из нас в профессиональных избирателей? А в чем этот оптимум состоит? Очевидно, оптимум состоит в нахождении преобладающего мнения народа. Эта задача, в математических терминах, состоит в вычислении среднего. А среднее по какому-то множеству находится путем интегрирования –- суммирования по всему множеству (это процедура, эквивалентная подсчету ВСЕХ голосов). Но математике известны и более быстрые достаточно надежные методы вычисления среднего -- интегрирования –- статистические методы Монте-Карло, состоящие в том, что, вместо миллионов точек суммирования, на множество СЛУЧАЙНЫМ ОБРАЗОМ разбрасывается всего несколько тысяч или даже сотен точек, и суммирование производится только по ним. Это эквивалентно методам ЧЕСТНОГО опроса общественного мнения. Можно встретить, например, такое утверждение: 85% россиян поддерживают введение смертной казни. Что оно означает? Что всех россиян дееспособного возраста – многие десятки миллионов – опросили и подсчитали процент? Нет, просто выбрали случайно (хочется думать, что случайно) несколько сот или тысяч человек в разных регионах страны и процент считали только по ним. Случайность выбора должна быть достаточно высокой и равномерной по стране, чтобы выборка получилась, как говорят, репрезентативной, то есть представляющей мнение всего населения. Можно предположить, что полный подсчет по всему населению даст результат, отклоняющийся лишь незначительно, но насколько титанической задачей было бы его осуществить! Хорошо известен и другой метод решения вопросов методом случайной выборки среди населения: выбор присяжных в суде. То, что в США этот выбор действительно делается случайно, я и моя жена можем, пожалуй, засвидетельствовать лично. Мы сейчас временно живем в Калифорнии, не являясь ни гражданами США, ни даже их постоянными жителями. Тем не менее и я, и моя жена получили по разу грозное требование прийти в суд в положенное время для исполнения “juror duty” –- почетного долга и священной обязанности заседать в суде и вершить правосудие. В данном случае случайный выбор был сделан по записям в местном ГАИ (позвольте мне использовать эту старую добрую аббревиатуру советских времен – за всеми стремительными линьками российских демократических учреждений уследить издалека совершенно невозможно), а уж потом, после выбора, суд разбирается, не попался ли кто-то неправомочный судить, вроде меня с женой. Заметьте, “juror duty” –- обязанности присяжного заседателя –- для большинства американцев занятие, не вызывающее восторга. Заседатели пропускают работу и, хотя уволить их работодатель не имеет права, но и оплачивать пропущенные дни тоже не обязан. Суд оплачивает потерянное время совершенно смехотворными суммами, покрывающими только транспортные расходы. К тому же рассмотрение может затянуться, и, в особо деликатных случаях (как это было, например, в деле O.J.Simpsonа), заседателей могут вообще месяцами не отпускать домой, держа в гостинице под домашним арестом, во избежания влияния заинтересованных лиц. Есть в этом что-то обнадеживающее: долг, который может выпасть на каждого, выполнение важного для общества, по мнению самого общества, дела, никак не сопряженного с привилегиями и выгодами, и даже обременительного. Не это ли описание условий, в которых и должен работать наш демократический избранник? Ну вот мы и подошли к описанию заявленной в резюме оптимальной демократической системы. ДЕМОКРАТИЯ -- НАСТОЛЬКО ХОРОШАЯ, НАСКОЛЬКО ЭТО ВООБЩЕ ВОЗМОЖНО Первый этап – создание корпуса профессиональных избирателей. Делаться это должно периодически, скажем, раз в 5 лет, путем СЛУЧАЙНОЙ выборки нескольких тысяч человек из всего населения. Махинации со случайностью можно сделать крайне затруднительными, почти невозможными, скажем, используя существующие технологии лотерей. Например, город N-ск, в соответствии с пропорцией населения, должен представить столько-то избирателей. Уникальный идентификационный номер каждого жителя заносится в лототрон, который, в положенное время, публично выбрасывает номера «счастливчиков». Второй этап. Надо сказать, что этот почетный долг избирателя будет сродни службе в армии, поскольку длится он будет не один год. Выбранные случайно избиратели собираются вместе, получают достойное денежное довольствие, а также возможность в течении года или пары лет подтянуть свой уровень в вопросах, важных для государственного управления, но не входящих в их текущую компетенцию: в экономике, праве, международных отношениях и т.п. Естественно, библиотеки, университеты, профессионалы должны быть доступны избирателю по его выбору. Если избирателю кажется, что этот профессор трактует некоторые вопросы слишком тенденциозно, он вправе потребовать профессора, придерживающегося альтернативной точки зрения. Третий этап. Профессионально подготовленные избиратели начинают поиск профессионалов–управленцев на должности членов правительства. В заключение этого этапа они вызывают своих представителей, давая возможность каждому избирателю изучить этих представителей, а затем голосуют за них так, как это было в Древних Афинах: хорошо их зная после достаточно долгого изучения. В течение этапов 1-3 страной управляет правительство предыдущего созыва. Четвертый этап. После выбора членов правительства предыдущее правительство распускается, новое правительство получает власть. За два года до истечения полномочий нового правительства производится процедура случайного выбора следующего корпуса избирателей. В течение правления текущего правительства избиратели могут собираться на съезды для смены правительства, если сочтут необходимым, или выработки новых фундаментальных законов, которые они правительству не хотят доверить. Таким образом, избиратели могут рассматриваться как законодательная власть, состоящая из СЛУЧАЙНОЙ репрезентативной выборки населения, а правительство – полностью контролируемая законодателями исполнительная власть. Если уж избиратели – власть репрезентативной выборки из народа, она не нуждается ни к каком контроле и ни в каких противовесах. Как альтернатива, избиратели могут избирать постоянно действующую законодательную палату, а затем, если не будет никаких экстренных проблем, вернуться домой, к своим профессиональным обязанностям. Важно только, что сам корпус избирателей выбирается случайно, и эти избиратели имеют по крайней мере один-два года для демократического определения состава правительства и законодательной палаты. А вот теперь я могу предложить осмысленное непротиворечивое определение слова «демократия» -- это власть над народом некоторого его случайно выбранного репрезентативного подмножества. |
| независимом альманахе "Лебедь" |
